>Сначала процитирую письмо, подписанное еврейскими знаменитостями. Многие
> исследователи считали его утраченным или надежно упрятанным в
> спецхранах архивов бывших КГБ и ЦК КПСС. Вот что об этом еще недавно
> писал известный московский журналист Аркадий Ваксберг (его книга
> "Сталин против евреев" вышла в Нью-Йорке в 1995 году):
>
> "Архивные
> поиски этого письма пока успехом не увенчались. Думаю, потому, что оно
> не прошло бюрократическую процедуру регистрации в надежной инстанции -
> с порядковым номером и прочими обязательными аксессуарами... Этот
> ценнейший исторический документ непременно завалялся где-то среди
> "правдистских" бумаг и в конце концов будет найден..."
>
> Благодаря
> доктору исторических наук Я.Я.Этингеру письмо недавно было обнародовано
> в его замечательной книге "Это невозможно забыть..." Вот
> его текст:
> " Ко всем
> евреям Советского Союза".
> Дорогие братья и сестры, евреи и еврейки! Мы, работники науки и техники,
> деятели литературы и искусства - евреи по национальности - в этот
> тяжкий период нашей жизни обращаемся к вам.
>Все вы хорошо знаете, что недавно органы государственной безопасности
> разоблачили группу врачей-вредителей, шпионов и изменников, оказавшихся
> на службе американской и английской разведки, международного сионизма в
> лице подрывной организации "Джойнт". Они умертвили видных деятелей
> партии и государства - А.А.Жданова и А.С.Щербакова, сократили жизнь
> многих других ответственных деятелей нашей страны, в том числе крупных
> военных деятелей. Зловещая тень убийц в белых халатах легла на все
> еврейское население СССР. Каждый советский человек не может не испытать
> чувства гнева и возмущения. Среди значительной части советского
> населения чудовищные злодеяния врачей-убийц и шпионов вызвали особое
> негодование. Ведь именно русские люди спасли евреев от полного
> уничтожения немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой
> Отечественной войны. В этих условиях только самоотверженный труд там,
> куда направят нас партия и правительство, великий вождь советского
> народа И. В. Сталин, позволит смыть это позорное и тяжкое пятно,
> лежащее сегодня на еврейском населении СССР.
>Вот почему мы полностью одобряем справедливые меры партии и правительства,
> направленные на освоение евреями просторов Восточной Сибири, Дальнего
> Востока и Крайнего Севера. Лишь честным, самоотверженным трудом евреи
> смогут доказать свою преданность Родине, великому и любимому товарищу
> Сталину и восстановить доброе имя евреев в глазах всего советского
> народа".
> Непосвященный читатель может спросить: кто авторы этого гнусного письма? Когда оно
> было написано? Зачем все это понадобилось Сталину? Речь идет о
> распространившихся в 1952
> году слухах о депортации евреев из Москвы, столиц союзных республик и
> других крупных городов. Идея депортации принадлежала доктору
> философских наук Дмитрию Чеснокову, главному редактору журнала "Вопросы
> философии", который неожиданно в октябре 1952 г. на XIX
> съезде партии, стал членом Президиума ЦК и переместился в кресло
> главного редактора журнала "Коммунист". Им даже была написана
> специальная брошюра, в которой "с марксистско-ленинских позиций"
> обосновывалась справедливость принятых партией и лично товарищем
> Сталиным мер. (Пребывание философа-антисемита на партийном Олимпе
> длилось недолго. Уже 6 марта 1953 г., на следующий день после смерти
> вождя, он был оттуда изгнан.)
> А двое других ученых - академики Исаак Минц и Марк Митин, одновременно с
> журналистами "Правды" Яковом Хавинсоном и Давидом Заславским, составили
> текст приведенного выше письма, и на него должен был великодушно
> откликнуться "великий" Сталин.
>Процесс депортации намечался на начало марта 1953 г., но уже в феврале, как
> утверждает Аркадий Ваксберг, "были наспех сколочены в районе
> Биробиджана тысячи непригодных даже для хлева бараков (есть
> непроверенная версия, будто они были подготовлены еще раньше), запасные
> пути крупных городов были забиты товарными вагонами без нар, а в
> отделениях милиции срочно составлялись списки подлежавших депортации
> граждан еврейского происхождения..."
>В подтверждение достоверности этой невероятной крупномасштабной акции
> хочу привести два авторитетных свидетельства. Первое принадлежит Герою
> Советского Союза Григорию Ушполису. В 1996-1997 годах я редактировал
> его книгу воспоминаний "Тревожное время", и он просил меня по наиболее
> важным эпизодам без колебаний высказывать свои суждения, И вот в
> седьмой главе его рукописи я читаю такие строки: "В то время мне и в
> голову не могло придти, что готовится депортация всех евреев страны.
> Предстоит их высылка из постоянных мест проживания в далекие северные
> районы по опыту, который Сталин во время войны применял к другим
> народам..."
>Конечно я попросил Ушполиса более подробно написать об этом. И он охотно, хотя
> уже был смертельно болен, продолжал вспоминать о готовящейся депортации:
>"Об этих планах мне стало известно примерно через две недели после встречи
> с А. Снечкусом. (Тут требуется пояснение: к первому секретарю ЦК КП
> Литвы Ушполис пошел с просьбой уволить его из партийного органа, так
> как он остался там единственным евреем. - Ц. Р.). Вызвал меня тогда к
> себе руководитель отдела И. Белинский. Он был партийным функционером со
> сложным характером. И вот он поручил мне поехать на товарную станцию
> проверить, в каком состоянии находятся эшелоны для отправки людей.
>Ознакомился на месте с пустыми вагонами. Они были далеки от готовности. Шедший со
> мной начальник товарной станции заявил, что, мол, "жиды" смогут и в
> таких вагонах отправиться на вечный покой... Мне стало ясно, что он
> считал меня литовцем. Поэтому был так откровенен..."
>Второе свидетельство принадлежит известному советскому прозаику Вениамину
> Каверину (настоящая фамилия - Зильбер). Работая над собственной книгой
> о последнем годе жизни Владимира Маяковского, я написал из Минска
> Вениамину Александровичу письмо с просьбой о встрече. Каверин пригласил
> меня приехать на Рижское взморье, где он собирался провести летний
> отдых. Встретились мы в Дубултах. После рассказа о своих встречах в
> Питере с Маяковским и интересных подробностей о его брате, известном
> ученом Льве Зильбере, мы заговорили о воспоминаниях И. Эренбурга "Люди,
> годы, жизнь". Почему-то писателю захотелось высказать свою точку зрения:
> - Это было перед смертью Сталина, - заговорил он своим негромким
> голосом. - Наверняка вы помните этот период? (Я кивнул). Готовился
> процесс над "убийцами в белых халатах". Антисемитизм достиг тогда
> невиданного уровня. Это было зимой. И управляли всей этой
> пропагандистской свистопляской журналисты "Правды", причем еврейской
> национальности... Давид Заславский, и был еще там Хавинсон, который
> писал под псевдонимом Маринин. Вот он-то позвонил мне и пригласил
> приехать в редакцию для разговора. О чем разговор, он не сказал, а
> только предупредил, что пропуск будет на милицейском посту. Раньше на
> этажи, которые занимала "Правда", можно было подниматься безо всяких
> пропусков, а это уже было нововведение последних лет сталинского
> правления... В общем, Маринин встретил меня очень любезно и провел в
> приемную перед кабинетом Заславского...
>
>- Да, тамошняя обстановка мне известна. В пятьдесят первом я
> проходил там преддипломную практику...
> Так вот, в этой приемной Маринин положил передо мной текст письма и
> сказал, что его согласились подписать многие видные ученые, писатели,
> артисты. Я, конечно, внимательно прочитал письмо. Это был приговор
> советским евреям...
>Я сидел не шелохнувшись, слушал и думал, какое счастье, что Каверин
> разоткровенничался. Надо будет по свежей памяти его слова записать. А
> он между тем продолжал:
>
>
> - Всех аргументов этого письма я не помню. Прошло более двадцати лет.
> Скажу только о том, что меня тогда поразило. Письмо косвенно
> подтвердило ходившие по Москве слухи о бараках для еврейского гетто на
> Дальнем Востоке и осуждались преступные действия "врачей-убийц". Мое
> отношение, мои сомнения я изложил в книге мемуаров, которая скоро
> выйдет...
>Эта книга вышла только через год после смерти Каверина (1988) .
> - Ну, как ваше мнение? - спросил Хавинсон, глядя мне прямо в глаза
> невинными, заинтересованными глазами. - Не правда ли, убедительный
> документ? Его уже подписали Гроссман, Антокольский.
>
> Он назвал ряд других известных фамилий. Это было непостижимо.
>
> - И В. Гроссман?
>
> - Да.
>
> - И И.Эренбург?
>
> - С Ильей Григорьевичем согласовано, - небрежно сказал
> Хавинсон. - Он подпишет.
>
>
Хорошо зная Эренбурга, я сразу не поверил этому
> «согласовано».
>Как передать мое состояние? Если сравнить этот разговор с допросом в
> ленинградских "органах" в сентябре 1941 года, пожалуй, можно сказать,
> что я держался менее твердо. Не прошли годы страха, унижений, жалкого
> бессилия, отравившего душу. Отказаться? Это значило поставить себя
> лицом к лицу с возможностью обвинения в сочувствии "воинствующему
> национализму". Согласиться? Это значило пойти на такую постыдную сделку
> с совестью, после которой с опозоренным именем не захочется жить.
>
> Не зная, что делать, я прочел вслух строки, в которых
> указывалось, что евреи пользуются всеми правами граждан СССР.
>
> - Но как же так? Ведь широко известно, что евреев не
> принимают на работу, стараются срезать на вступительных экзаменах в
> вузы?
> Хавинсон посмотрел на меня с глубоким искренним изумлением.
> - Ни о чем подобном не слышал, - сказал он.
> Всю жизнь я терялся перед бесстыдной очевидной ложью. Глядя прямо мне в
> глаза, этот человек называл черное белым. Его полное спокойствие, его
> вежливость и обходительность сразу же окрасились ощущением угрозы.
- Я подумаю... Ведь это не очень срочно?
> - Почему же? Именно срочно... Не знаю, чем бы кончился этот разговор,
> но в эту минуту дверь кабинета Заславского распахнулась и в комнату не
> вошел, а влетел Александр Васильевич Горинов, инженер-железнодорожник,
> член-корреспондент Академии Наук. Я знавал его, мы встречались у 3. В.
> Ермольевой (выдающийся ученый-биолог, жена Льва Зильбера) и были в
> дружеских отношениях.
-
> Да что вы мне толкуете, что нет никаких ограничений, - говорил он
> выбежавшему вслед за ним лысому отвратительному человеку, похожему на
> деревянную куклу, с лицом, в котором наудачу были прорезаны глаза, а
> вместо рта - узенькая щель. - Я вчера пытался устроить в свою
> лабораторию доктора наук на должность лаборанта, и мне отказали. Рад
> вас приветствовать, Вениамин Александрович. - Мы дружески
> поздоровались. - И в таком положении сотни людей! Да какое там сотни!
> Десятки тысяч!...
>Это было так, как будто кто-то ударом кулака распахнул окно, и в комнату
> хлынул свежий воздух. Напряжение исчезло, и хотя разговор продолжался,
> Хавинсон вдруг как бы утратил прежнюю уверенность, даже стал казаться
> не таким красивым..."
Из "Правды" Каверин поехал к Эренбургу. Тот уже знал о
> письме. Между ними произошел такой разговор:
> - Илья Григорьевич, как поступить?
-
> Так, как вы сочтете нужным. В разговоре правдистов со мной вы
> упоминались. Если вы откажетесь, они подумают, что отсоветовал Эренбург.
-Так это ложь, что письмо согласовано с вами?
> Конечно, ложь. Разговор был предварительный. Я еще не читал этого
> письма..." Однако вернемся к самому письму. Теперь уже известно, кто
> отважился от подписи отказаться. Среди этих десяти смельчаков нужно
> назвать генерала армии Якова Крейзера, певца, народного артиста СССР
> Марка Рейзена, композитора Исаака Дунаевского, писателей Вениамина
> Каверина и Илью Эренбурга, поэта Евгения Долматовского,
> академика-экономиста Евгения Варгу и ряд других. А кто же письмо
> подписал? Список этот велик. О нем, в частности, пишет известный
> историк Г. Костырченко в своей недавно вышедшей в Москве книге "Тайная
> политика Сталина". (Рецензия на нее была опубликована профессором
> Федором Ляссом в "ЕК" 10 января)
>В отличие от А Ваксберга, В. Каверина и Я Этингера историк Г. Костырченко
> отвергает сведения о подготовке к массовой депортации евреев.
> " Нельзя не учитывать и такой достаточно весомый антидепортационный аргумент,
> заключающийся в том, что, несмотря на тотальное предание гласности
> после августа 1991 года всех самых секретных политических архивных
> материалов сталинского режима, не было обнаружено не только официальной
> директивы, санкционирующей и инициирующей депортацию, но даже
> какого-либо другого документа, где бы она упоминалась или хотя бы
> косвенно подтверждалась ее подготовка (в том числе пресловутые сотни
> тысяч страниц списков евреев на выселение). Если бы нечто похожее
> существовало в действительности, то непременно бы обнаружилось, как это
> произошло со многими другими утаенными советским режимом секретами..."
> Хочу автору возразить, что у самого Сталина и в его окружения существовало
> так называемое "телефонное право", когда секретные приказы отдавались
> устно и нигде не фиксировались. Не так ли был убит Соломон Михоэлс? А
> ведь не будь такого свидетеля, как Светлана Аллилуева, которая
> собственными ушами слышала разговор отца (Сталина) по телефону, когда
> он дал указание считать убийство автомобильной катастрофой, до сих пор
> бы некоторые "защитники" отрицали причастность Сталина к этому мерзкому
> делу.. Лишь в дальнейших своих рассуждениях Г. Костырченко пишет:
> "Чтобы снять политическое напряжение, возникшее в связи с "делом
> врачей", Сталин, - как вспоминал потом Л. М. Каганович, поручил
> секретарю ЦК и главе Агитпропа Н. Михайлову подготовить от имени
> наиболее выдающихся и известных в стране деятелей еврейского
> происхождения проект соответствующего письма в редакцию "Правды". В
> 20-х числах января (1953) такой текст был готов, и не только в
> машинописном исполнении, но даже в виде газетного оттиска. Новация
> сработанного под началом Н. Михайлова проекта письма состояла в том,
> что в нем впервые с начала пропагандистской компании четко проводилась
> дифференциация между "еврейскими буржуазными националистами",
> именуемыми отщепенцами и выродками, и честными "еврейскими тружениками".
> Именно к последним, по словам Г. Костырченко, обращались именитые подписанты
> письма, призвавшие "активно бороться против еврейского буржуазного
> национализма этих отъявленных врагов еврейских тружеников".
> Педдержать обращение в "Правду", как пишет Г. Костырченко, должны были 59
> известных ученых, артистов, литераторов, конструкторов, врачей,
> военных, а также рабочих и колхозников еврейского происхождения. Однако
> в ходе этой акции, которую сотрудникам ЦК помогли осуществлять
> работники "Правды" (журналисты Д. Заславский и Хавинсон-Маринин),
> возникли сбои. И "с Кагановичем, и с Эренбургом и десятью другими
> знаменитостями, которые отказались подписать письмо. " Красочно эту
> процедуру описал Аркадий Ваксберг: "Мы знаем далеко не всех, кто
> подписал, и в тех случаях, когда нет сколько-нибудь убедительных
> доказательств, имена лучше всего опустить. Но и те, что достоверно
> известны, ни в коем случае не заслуживают запоздалого упрека: не дай
> Бог никому оказаться в той западне, куда Сталин загонял избранников
> своего сердца. Подписал академик Фрумкин. Подписал генерал-полковник
> Борис Ванников, бывший нарком оборонной промышленности (в 1941 году он
> уже прошел в лубянской тюрьме через адские пытки). Подписал известный
> авиаконструктор Семен Лавочкин. Подписал дважды Герой Давид Драгунский.
> Подписал замечательный поэт Самуил Маршак (потом мучился от этого всю
> жизнь). Подписал писатель Василий Гроссман (его только что, за два или
> три дня до вызова в "Правду", оскорбительно высек на страницах той же
> "Правды" злобствующий антисемит Михаил Бубеннов, затем напустились и
> другие газеты, и Гроссман, как вспоминают его друзья, решил, "что ценою
> смерти немногих можно спасти несчастный народ"). Подписал один из самых
> высокообразованных и уважаемых поэтов Павел Антокольский. Подписал
> автор "Катюши", композитор Матвей Блантер - и потом с ужасом каждое
> утро дрожащими руками открывал газету, страшась увидеть свою фамилию
> под этим письмом..."